Спокойные и ровные отношения с сыном. Он не дерется со мной. Не сердится, когда я прихожу домой. Я на него не ору. Он позволяет себя обнимать и целовать. Он стал уходить спать один в свою комнату. Мне удается его уболтать идти в садик даже когда он ноет ,что не хочет. Он стал сам просыпаться по утрам и собираться в садик.
Он читает. Не противится ходить на айкидо. Его можно уговорить сесть сделать уроки по английскому. Она сладкий маленький зайчик. Я испытываю к нему любовь и нежность, и сочувствие. У меня есть запас терпения, емкости на проказы и плохое настроение.
Мы говорим про чувства. Он делится тем, что происходит в садике. Он может говорить мне, как он меня не любит и что ему не нравится, а мне не становится от этого больно и меня не закидывает, я отношусь к этому с бОльшим пониманием и адекватом, и учусь ценить то, что он может позволить себе это сказать, а не злиться да как он смеет!
я меньше к нему придираюсь и больше позволяю принимать его решений. И не контролирую каждый шаг — одел ли тапки, почистил ли зубы.
Я стала испытывать любовь и нежность. Есть еще вина и горечь от того, что я не всегда была такой принимающей мамой. Но есть прогресс в том, что я принимаю его природу и принимаю через это свою природу. Мы очень похоже с ним местами и эта похожесть меня очень раздражала. Теперь я больше готова принимать ее и в нем, и в себе.
Я смогла говорить с няней о некоторых моментах в поведении. И говорю с ней о чувствах. И она с несколько бОльшим пониманием к этому относится. У меня спал накал в отношениях с няней. При внешне позитивном была напряженность и ревность. А тут я признала, что сын имеет право любить ее больше чем меня и испытывать большую привязанность и я посмотрела на наличие этой привязанности как ценности и блага для него. И когда я это приняла и так увидела, напряжение и с сыном стало меньше. Я позволяю ему любить тех, кого он любит. И позволяю ему не любить сестру. Я говорю ему, что это его чувства и он имеет на них право. Имеет право не любить бабушку. Имеет право не свои собственные чувства.
У нас дома стало больше радости. И возникло наконец ощущения качественно проводимого времени. Того небольшого времени, которое мы проводим вместе. Последний месяц я моталась по командировкам и мало была с детьми, раньше меня встречали с гневом, истериками, сын демонстративно сердился и разжимал пружину. Но последний месяц был мягким.
Он даже не сердился на меня, когда ожидал, что я приду с подарками, а приходила без. Требований давать ему что-то материальное тоже стало меньше.
Из командировок я по телефону читала Олежке перед сном. Это было очень трогательно и мило. И нежно. Раньше это как-то не приходило мне на ум. Когда я приехала, меня ждали специально для меня нарисованные рисунки.
Много нежности, радости, любви. Ближе отношения с мужем. Доверительнее. Мне проще говорить о моих потребностях, горестях, о практике о том, что я стараюсь не быть такой злюкой в отношении семьи. Он перестал считать кундалини дурью и как-то даже поддерживает меня в практике. Больше любви и нежности, больше ценности отношений.
Ну и фоном. Не о семье. Я выдержала почти месячный марафон на работе. И хотя все равно все закончилось печальным бронхитом, есть ощущение, что все могло бы быть знааааачительно хуже.
